Тейлор прочно связан с теорией и практикой организации труда в эпоху индустриализации, когда им был на заводах Форда сынициирован и создан первый конвейер и правила работы на нём. В советское время его разработки были востребованы на сто процентов.
Лихачёв, наш первый советский автопромышленник, стажируясь на заводах Форда, лично осваивал его принципы, перелагая на советскую реальность, которая считалась тогда более прогрессивной, потому что исходила из того, что у рабочего будет другая совесть, его не надо будет принуждать, так как рабочий "стал хозяином своих заводов", поэтому он будет работать по-другому, как хозяин, по совести, и никакого "выжимания пота", которое критиковал Ленин, не будет. Рабочий будет свободно трудиться на своём же заводе.
Мы не будем иронизировать по поводу тех представлений, многое в те поры удалось, многое, конечно, осталось в области иллюзий. Особенно когда пришлось сажать в тридцатых за фразы вроде: "Нет у меня никаких заводов и не нужно, дайте зарплату, она мне больше карман согреет, чем все ваши заводы вместе взятые". Тем не менее индустриализацию никто не отменил и тейлоровские принципы вошли в конвейерное производство прочно. Это притом, что задача у Тейлора была не только ускорить процесс и организовать его на новом, поточном принципе, но и оценить его.
То есть оценка труда превалировала над организацией труда: действительно, зачем оптимизировать и ускорять, если это не приведёт к сокращению затрат и расходов? Тейлор добивался, чтобы сама новая организация труда становилась залогом удешевления производства при наращивании его. Сегодня актуальность тейлоризма как научной организации труда возвращается. Более того — расширяется. Можно говорит о новом тейлоризме. Особенно это актуально у нас. Мы вышли из СССР и вошли в Мир Конкуренции.
В чём отличие? В СССР соревнование было политическим. Изначально говорилось, что мы более прогрессивная форма жизни и труда. И рабочий в этом не сомневался. Потому что конкуренция в его сознании уже была выиграна. Поэтому он и не осознавал себя частью конкурентной борьбы. И потому он начинал работать плохо. И поэтому мы начали отставать. Сегодня ситуация более жёсткая и однозначная: мы все включены в мировую конкуренцию. Это значит, что если мы не научимся эффективно работать, то никакая сырьевая поддержка нас не спасёт. Это значит Тейлоризм сегодня для нас вопрос выживания. Но тонкость в том, что Тейлор для нас сегодня не учитель, а принцип, направление.
Нам придётся самим выработать научную форму организации труда, потому что ситуация радикально отличается как от начала прошлого века, так и от СССР. Сегодня рабочий не в избытке — это дефицит, либеральные реформы отвратили от труда массы людей, перестройка прошлась по стране как разруха, утечка капитала, утечка мозгов колоссальные, конкуренция вышла на новый уровень — в неё включился Китай, который давит дешёвой рабочей силой и уже — колоссальными деньгами. Моментом истины стали санкции, которые фактически показали, что отечественный бизнес — это миф: когда на иностранные деньги покупается иностранный завод, где работают гастарбайтеры — это не бизнес, это просто форма наёма. Тебе приедут, всё наладят, всё запустят, а ты даже из гамака на островах можешь не подниматься. Санкции изменили всё.
Приоритетом стал принцип: сам-за-свой-счёт-своим-умом-своими-силами-на-своей-земле. А этот приоритет стал единственной возможностью. Но у нас же не сформирован не только класс рабочих, но и собственников, которых надо воспитывать в первую очередь, потому что повальным стало убеждение, что в России нужно деньги добывать любыми дешёвыми путями, чтобы жить в другом, тёплом, месте. Более того, есть настроения, что Путин, мол, предал: они были лояльны, уважали его, а он заставил их… работать! Здесь можно вспомнить профсоюзную активистку из фильма "Служебный роман", когда начальница отправляет активистку на… рабочее место, что у той вызывает приступ гнева и даже ненависти — куда делать лояльность? То же и сейчас: как, нам говорят: ребята — вы поработайте, а Куршавель заработать надо и вам?! Один товарищ, живущий во Франции и не бывавший на своём предприятии в России пять лет, на закрытой вечеринке воскликнул: "Господа, Он специально придумал санкции, чтобы мы на заводы свои поехали! Это как?" Придётся начинать почти с нуля.
И вот возникла фигура Тейлора, который также начал с нуля на том же принципе сам-за-свой-счёт-своим-умом-своими-силами-на-своей-земле. Не испугался. Справился. А ведь по тем временам его принципы были шокирующими — конвейера вообще никто в глаза раньше не видел, и как на нем работать, не представлял вовсе. Не было ни кинохроники, ни статей, ни расчётов, ни опыта. Критики сразу заявляли, что восемь часов, не разгибаясь, никто не выстоит. Профсоюзы, тогда великая сила, вообще не принимали этот "трудовой садизм". Но Тейлор выстоял и весь мир сейчас не понимает, как возможно без конвейера. На место рабочих встали механизмы. Но пришла новая реальность. Который говорит о том, что меняется сам тейлоризм до неотейлоризма. Конвейер расширился до массы новых отношений. Это теперь не только лента со сборкой, а лента… делопроизводства… лента кадровой политики, лента финансового оборота, лента взаимных обязательств рабочих и работодателей, лента социальной политики, далее лента эстетической политики. Да, да.
Тейлор первый начал заботиться о внешней стороне цехов — о порядке, о красоте (!) рабочего места! Тысячи вопросов, сотни новых конвейерных лент, миллионы новых проблем и проблемок, нерешение которых не даст нам удержаться в мировой конкуренции. Поэтому возвращение, точнее, обращение к его авторитету, к Тейлору, создание лабораторий по научной организации труда — вопрос жизни и смерти нашей промышленной политики на новом санкционном этапе. Но кто из собственников имеет представление о новых требованиях и новых технологиях организации производства? Мало. Это Китай будет побеждать на дешевизне рабочей силы — у нас путь только, если хотите, неотейлоризации производства.
Поэтому обучаться придётся, ломая свои представления, которые сводились к принципу: дайте мне кредитную линию — другие линии (в том числе конвейер) мне будут не нужны. Времена изменились.
версия для печати
