Когда подрядные организации предлагают своим заказчикам производство каких-либо услуг или выполнение различного рода работ, то часто между заказчиками и подрядчиками возникают ситуации, когда ни та ни другая сторона не могут найти точки соприкосновений, по которым можно было бы определить, что нужно было делать, что реально сделано, а что не сделано. Особенно эта проблема актуальна для договоров, предметом которых является оказание интеллектуальных, консалтинговых и инжиниринговых услуг, поставка нематериальных видов продукции. Во многом, это возникает из-за того, что стороны в своём договоре оговорили и предмет договора и стоимость услуг, но не оговорили, как должны выполнятся работы, что должно стать результатом этих работ. С 1 июня 2015 года вступила в силу новая редакция норм Гражданского кодекса Российской Федерации о договорах и обязательствах, существенно меняющая правила заключения, исполнения и расторжения гражданско-правовых договоров, вводящая нормативное регулирование ряда новых договорных конструкций и решающая актуальные проблемы, возникавшие в судебной практике.
Отношения по возмездному оказанию услуг регулируются Гражданским законодательством государств. Однако, даже в Гражданском кодексе РФ нет точного определения понятия "услуга". Толковый словарь русского языка определяет, что "услуга" — это действие, приносящее пользу, помощь другому; бытовые удобства, предоставляемые кому-нибудь[1]. Ключевым вопросом договорных отношений поставщика и потребителя услуг, в этой категории, является определение пользы.
Уточняя термин, услуги можно определить, как некие экономические отношения, возникающие по поводу результатов труда, создающего потребительскую стоимость, проявляющуюся в форме полезного действия товара или самой деятельности для удовлетворения конкретных, разумных потребностей человека[2]. На современном этапе юридической науки услуга рассматривается как межотраслевая категория, где каждая отрасль права вкладывает в неё своё понимание: налоговые органы упор делают на налогооблагаемой базе, государственно-административные органы — на социальной значимости этих действий, а в гражданском праве — на товарно-стоимостном и оборотоспособном характере услуг[3]. Тем не менее, ни одна из выявленных категорий не имеет чётких технологий определения степени полезности оказанной услуги, полноты стоимости или оборотоспособности.
От этой неопределённости страдают обе стороны договорных отношений при оказании услуг или при использовании их результатов. Эта неопределённость даёт возможность трактовать в своих интересах результат выполняемых работ, даёт повод недобросовестного их исполнения или недобросовестного принятия их результатов. Особенно болезненно сказывается неопределённость в договорных отношениях при поставке интеллектуальных видов услуг или сервисов инновационного характера.
Согласно ст. 1 ГК РФ, с изменениями от 1 июня 2015 г., при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. Никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения. Таким образом выявляется новая категория измерения услуг — "поведение сторон" в довесок к степени полезности оказанной услуги и полноты её стоимости. Как известно, "поведение" для субъекта или "стандарт поведения" для объекта это скорее социально-психологический, чем юридический механизм. "Поведение" не может быть элементом договора подряда или договора оказания услуг. Основная проблема в том, что этот механизм понимается как "внутренний" и "реакторный" механизм. Поведение индивидов определяется внешними воздействиями, запускающими внутренний механизм (сознательный или бессознательный) действий[4].
Стандарт поведения — очень современный юридический и в тоже время технико-методологический критерий, часто применяемый в преамбулах договоров подряда или договоров на оказание услуг. В современных документах, определяющих правовую основу хозяйственных отношений в Европейском Союзе, указывается, что хозяйствующие субъекты должны действовать в соответствии с добросовестностью и честной деловой практикой. В этих документах понятия "добросовестность и честная деловая практика" относятся к стандарту поведения, характеризуемого, кроме прочего, и учётом интересов другой стороны в сделке и отказом от злоупотребления правами, данными договором.
Категории степени полезности оказанной услуги, полноты её стоимости, принятого стандарта поведения, добросовестности, честной деловой практики и отказ от злоупотребления правами, эти категории являются первичными теоретическими элементами, позволяющими сторонам избежать действий, направленных на ущемление интересов друг друга.
Для реализации принципа добросовестности при оказании услуг, при приёмке их результатов стороны должны ориентироваться на объективные ожидания противоположной стороны договора. Следующая правовая категория, которая должна учитываться при конструировании договоров оказания услуг и договоров подряда, это категория ожидания другой стороны. Задачей договорной конструкции является сведение к минимуму степеней свободы ожиданий и их чёткая формализация. Этот инструмент в соответствии с п. 2 ст. 10 ГК РФ даёт возможность отказа в защите права как предопределённая санкция, содержанием которой является полный или частичный отказ в удовлетворении требования лица, злоупотребляющего правом, о защите данного субъективного права[5]. Эта норма даёт возможность сторонам реализовать свои права исключительно в собственных интересах без нарушения добросовестности, если конструкция договора позволяет такое поведение[6]. Использование категорий ожиданий, инструментов отказа в защите прав, при наступлении оговорённых договором условий, защищают от недобросовестных требований и помогают в обоснование своих притязаний. Многие исследователи справедливо отмечают, что данный принцип имеет в своей основе идею добросовестности и недопустимости злоупотребления правом[7].
Рассмотренные выше категории договорных конструкций и общепринятые механизмы защиты сторон сделок на практике становятся ничтожными, если в преамбуле, а лучше в предмете договора стороны не оговаривают цели сделки. Академическое определение цели трактует её как один из элементов поведения и сознательной деятельности человека, характеризуемый предвосхищением в мышлении результата деятельности и пути его реализации с помощью определённых средств[8], а целеполагание — есть скреп, собирающий вышеописанные категории и механизмы в жизнеспособную договорную конструкцию.
Целеполагание — это практическое осмысление своей деятельности человеком с точки зрения формирования (постановки) целей и их реализации (достижения) наиболее экономичными (рентабельными) средствами[9].
Формула "цели → задачи → методы → инструменты" является основным механизмом формирования договоров, обеспечивающим мотивацию деятельности не только сторонам договора, но и рядовым исполнителям работ, экспертам, осуществляющим их приёмку. Она даёт возможность осмысления существующей в конкретный момент проблемы, которая предполагает создание целостной структуры целей, задач и функций, которые будут предназначены и пригодны для разрешения сложившейся проблемы[10].
Цель оказания услуги, производства работ, чётко обозначенная в договоре, с одной стороны, придаёт смысл этой деятельности как целому, а с другой стороны, именно цель определяет все элементы цепочки деятельности — предметы деятельности, средства деятельности, результаты деятельности, требования к самим действиям и их последовательности, а также требования к самому индивиду как носителю личных качеств4.
Определение в договорной конструкции цели договора, перечня задач, требующих выполнения исполнителем, подрядчиком или обеими сторонами, набор заранее оговорённых методов и инструментов, с помощью которых будет выполняться работа или оказываться услуга, формируют так называемое "программно-целевое управление", которое подразумевает разработку субъектом управления и механизма реализации, а также сроков и состояний промежуточных значений процесса8. Выделение промежуточных этапов процесса позволяет включать в них ограниченное количество выполняемых процедур договорной работы торговыми представителями, инженерами, менеджерами или маркетологами. Это позволяет контролировать и предсказывать действия участников сделки, с обеих сторон планировать и снижать издержки[11].
Такой подход формирует методологию не только определения задач, но и методику контроля результатов исполнения договора, а также модель или порядок осуществления работ по договору. Для формирования таких моделей можно использовать универсальную формулу[12], по которой в начале определяются особенности, принципы, условия и нормы построения моделей, после этого наглядным способом формализуется семантическая структура модели (субъект, объект, предмет, формы, средства, методы, результат оказания услуг или выполнения работ), при этом описывается временнáя структура деятельности (фазы, стадии, этапы работ). Описание этой модели можно включать в раздел договора под названием "Порядок оказания услуг (выполнения работ)", где описываются действия обеих сторон, при решении каждой из задач, определённых договором, направленных на достижение заданной договором цели.
Предложенная договорная конструкция позволяет также избежать немотивированного отказа от приёмки работ, поскольку отказ заказчика от приёмки работ считается мотивированным, если в отказе доказано несоответствие оказанной услуги предмету договора, недостижение цели договора, невыполненные основных задач договора.
Определение целей и задач в предмете договора, описание порядка оказания услуг или выполнения работ даёт возможность моделировать такие договорные конструкции, которые на практике позволяют измерять степень полезности оказанной услуги, полноту её стоимости, использовать принципы принятого стандарта поведения, добросовестности, честной деловой практики и снижают возможность злоупотребления правами сторон договора.
Список литературы
- Ожегов С.И., Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов, 10-е изд. М., 1975;
- Баринов Н.А., Услуги / Н.А. Баринов, 2-е изд., доп. Саратов, 2003;
- Бутко А.А., Феномен услуги в отечественном праве на современном этапе развития общества // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2015. №2 (33). — С. 31–36;
- Комаров С.В., Молодчик А.В., Теоретические основы управления поведением, целеполаганием в саморазвивающихся самоорганизующихся системах // Вестник Государственного университета управления. 2012. №1. — С. 40–45.
- Матанцев Д.А., Отказ в защите права как санкция за злоупотребление правом: понятие и функциональное назначение // Гражданское право, Москва. 2013. — №2. — С. 22–23;
- Peden E. Contractual Good faith: Can Australia benefit from the American experience // Bond Law Review. 2003. V. 15. Issue 2. P. 214;
- Вердиян Г.В., Концепция доброй совести и институт злоупотребления правом в зарубежном законодательстве // Евразийский юридический журнал, Москва. 2012. №3. — C. 33–36;
- Роздольская И.В., Мозговая Ю.А., Экспликация понятия "цель" в современном управленческом дискурсе // Вестник Белгородского университета кооперации, экономики и права. 2012. №3. — С. 10–14;
- Толстик В.А., Азархин А.В., Некоторые теоретико-методологические проблемы целеполагания в законодательстве // Вестник Саратовской государственной академии права. 2010. №6 (76). — С. 73;
- Азархин А.В., Цель и целеполагание в правотворчестве как критерий эффективности гражданского законодательства // Вестник Волжского университета им. В.Н. Татищева, Тольятти. 2016. Т. 1. №2. — С. 84–90;
- Фомин И.Н., Методика поэтапного процесса преддоговорной работы при реализации инновационной продукции // Промышленный и b2b маркетинг, ИД Гребенников, Москва. 2014. №3. — С. 216–231;
- Новиков А.М., Новиков Д.А., Методология / А.М. Новиков — М.: СИНТЕГ, 2007. — 668 с.